Новости
30/11/2021. О живописи Алексея Венецианова
В рамках проекта «Русский музей: виртуальный филиал» предлагаем вниманию читателей виртуальную выставку «Алексей Гаврилович Венецианов (1780 – 1847). Из фонда Национальной библиотеки».
Коллекция Венецианова в Государственном Русском музее насчитывает 21 картину художника, в том числе такие известные, как «Гумно», «Девушка в платке», «Спящий пастушок», «Жнецы» - «прекраснейшие», как писал искусствовед В.И. Григорович, «отличнейшие в своем роде произведения».
«Известный русский бытовой живописец. Сын торговца овощей, нежинского грека из фамилии Фармакки Венециано. Служил сначала землемером в Лесном департаменте, а около 1807 г. переехал в Петербург, где стал обучаться у В.Л. Боровиковского». Так начинается краткий очерк о Венецианове в альбоме «Сто портретов деятелей русского искусства», изданного в Париже в 1914 году. Художнику здесь посвящен лист №19.
«Начав свое поприще в качестве портретиста, за что он и был произведен в академики, Алексей Гаврилович Венецианов перед Отечественной войной вздумал заняться карикатурою и даже пробовал издавать «Журнал карикатур на 1808 г. в лицах», – читаем мы в книге А. П. Новицкого «История русского искусства с древнейших времен» 1903 года издания. Однако не автором карикатур вошел в историю живописи Венецианов, а «изображением, по мере сил, русского народа». Подолгу живя в своем имени Тверской губернии, Венецианов постоянно видел перед собой своих крепостных крестьян, «а так как по натуре он не гнался ни за чем выспренным, а писал потому, что ему писалось, как поет птица», то писал крестьян, как их видел. Только, отмечает Новицкий, не могли же крепостные явиться к своему помещику не принарядившись, поэтому в картинах художника мы видим «некоторую прилизанность и нарядность».
Александр Бенуа в своей книге «Истории живописи в XIX веке. Русская живопись» (Издание товарищества «Знание», СПб, 1901) тоже считает, что фигуры на картинах Венецианова «или кукольны, или слащаво условны (это уже в угоду времени), но общее впечатление от его произведений остается вполне жизненным, от них необычайно веет теплотой и настроением»
Сегодня А. Г. Венецианова называют одним из самых светлых и гармоничных мастеров эпохи романтизма. Недаром выставочный проект Третьяковской галереи, открывшийся 30 сентября, организаторы назвали «Алексей Венецианов. Пространство, свет и тишина». «Во времена крепостного права Алексей Венецианов открыл в русском крестьянстве и скромном пейзаже тверской земли особый мир, достойный глубокого уважения и любви», – говорится в буклете выставки.
«Эти гордые лбы винчианских мадонн / Я встречал не однажды у русских крестьянок». Строки из стихотворения Дмитрия Кедрина, навеянные образами крестьянок Венецианова, приводит в качестве эпиграфа к своей книге о судьбе и творчестве художника Г. К. Леонтьева. Автор считает искусство Венецианова «неповторимо индивидуальным и остронациональным, чем больше становится расстояние, отделяющее жизнь художника от сегодняшнего дня, тем более значительным оно видится.
Алексей Гаврилович Венецианов прославился и как педагог, создав свою школу живописи. Этой теме посвящено исследование Татьяны Васильевны Алексеевой «Художники школы Венецианова» («Искусство», 1982) Книга прекрасно издана и иллюстрирована.
О Венецианове сохранилось не так много свидетельств «из первых рук». Единственный источник – книга «Венецианов в письмах художника и воспоминаниях современников» издания ACADEMIA 1931 года. В сборник включены записки племянника художника Н. П. Венецианова и воспоминания бывшего ученика Аполлона Мокрицкого. Во вступлении А. М. Эфрос отмечает «канонизацию» художника его племянником, но как трогательно читать просто о «дяде Алеше». Не очень нравится Эфросу и позиция Мокрицкого, но и в его воспоминаниях много подробностей жизни Алексея Гавриловича, который «и воспитывал нас и добру учил, а кого и грамоте заставлял учиться».
В книгу также включена переписка А. Г. Венецианова с Милюковыми, отцом и сыном, помещиками Тверской губернии. Во вступлении к письмам А. П. Мюллер отмечает: «С разных сторон, в житейских мелочах, в непринужденной, всегда искренней беседе с другом рисуется нам по письмам Венецианов. Повседневны его темы, незамысловаты его чувства. Нет здесь ни выспренного пафоса и горения красотой Карла Брюллова, неистовства Кипренского, болезненной восторженности Александра Иванова, все просто, естественно – жизненно в его письмах, и, читая их, начинаешь понимать, почему именно этому художнику суждено было стать провозвестником реализма в русской живописи».
Завершая обзор, еще раз обратимся к альбому «Сто портретов деятелей русского искусства». Автор небольшого очерка о Венецианове Н. Врангель отметил главное – новаторство художника. «Венецианов необычайно смело порвал все Академии, сверг тот гнет, что начал давить русское искусство. Картины его предшественников и портреты, ими писанные, всегда кажутся нам как бы театральным переложением действительности. Наоборот люди Венецианова чудятся нам столь простыми и добродушными, будто знаем мы их с детства. И природа, некогда причесанная и подстриженная, пышная и парадная, походила более на бутафорию, чем на живую жизнь. У Венецианова чувствуется зелень травы, слышится запах теплой земли, греет весеннее радостное солнце. Тихим и спокойным миросозецанием помещиков, отдыхающих от романтики и бурь Двенадцатого года, веет от картин Венецианова».